[4]
Торговались мы как две старые еврейки на Привозе — он пытался сбить уже заявленную цену, я же расхваливал свой товар и даже пытался накинуть немного за уникальность артефакта, не забывая подчеркнуть и достоинства его обладателя. Здесь мы играли в открытую — Сапер знал, кто я такой, а я не стал скрывать, что мне известен истинный заказчик, желающий прикупить «Компас».
Пришло время, и я сдался - артефакт уходил за три четверти от заявленной цены. В обмен я выторговал место встречи и явку на нее лично самого Сапера. Очень уж мне хотелось посмотреть и лично засвидетельствовать свое почтение тому человеку, который за короткое время поставил на уши чуть ли не половину Зоны. Это было самым рискованным местом в плане — будешь слишком настойчивым, и Сапер наверняка что-то заподозрит, забьется поглубже в свою норку и потом хрен его оттуда выковырнешь.
Да и меняться с ним ролями совсем не хотелось, меня вполне устраивало положение охотника, терпеливо прикармливающего добычу, чтобы в нужный момент нанести единственный удар. На второй шансов не будет, это я знал точно. Сапер был матерый зверь, но еще не пуганный. Мне трижды приходилось ставить ультиматум генералу Воронину — или я в деле или его бойцы на время отказываются от любых попыток покушений на главу «Ренегатов».
Не знаю, то ли самолюбие взыграло в Сапере, после того, как я в меру налил ему бальзама на душу, то ли он решил столь важное для него дело больше не передоверять, но два моих условия были приняты. Торговаться по поводу того, чтобы он не приводил с собой охрану, смысла не было — такое условие майор даже обсуждать не стал бы. Но это, на самом деле, было и не важно...
Тучи, как будто протерли свое наполненное водой брюхо, пока доползли от центра Зоны до «Агропрома», — на землю упали первые капли дождя. Крупные, словно спелые виноградины, они громкими шлепками разбивались о землю и мой комбинезон. Кабаны исчезли вслед за собаками, зато на противоположном холме появился снайпер. Он поднялся по склону, не видимому с моей позиции, быстро осмотрелся и залег с «СВД» за чахлым кустиком, торчавшим, словно жиденькие косички девочки-первоклассницы, из земли.
Пора. Я немного прополз по склону, а потом, пригибаясь, сбежал к его основанию на тропинку, убегающую в сторону Болот. Постоял немного, демонстрируя снайперу, что у меня с собой нет контейнера с артефактом, и двинулся навстречу своей жертве.
Сапер появился в тот момент, когда я остановился на тропинке у неприметного камня, лежавшего в пожухлой траве. Лидера группировки сопровождали пять телохранителей в черных «Скатах», поблескивающих от изливающегося с небес дождя, который постепенно усиливался. Еще немного и снайперу на холме либо придется рассматривать нас сквозь водянистую туманную пелену, либо поменять позицию.
На левых рукавах комбинезонов телохранителей, вооруженных FN-2000, отчетливо были видны по пять серебристых шевронов. У самого же Сапера, который шел в центре полукруга, образованного его бойцами, на том же месте красовался золотистый череп. Главный ренегат шел без шлема и без оружия, только на правой ноге виднелась открытая кобура, в которой поблескивала «Беретта».
Блестящие черные волосы Сапера коротко стрижены, властный выпирающий немного вперед подбородок, тонкие, сжатые в ровную линию губы. Узкий греческий нос, ледяные глубоко посаженные глаза, прикрытые сверху изгибающимися крылом тонкими бровями. В Сапере чувствовалась сила, даже несмотря на то, что он был на голову ниже сопровождающих, с одного взгляда можно было определить, кто здесь главный. И мне предстояло согнуть этот стальной стержень практически голыми руками.
Я снял перчатку и вытащил из кармана четки, составленные из тринадцати гладких черных камушков по форме и размеру, напоминающих недозрелые «дамские пальчики». Медленно стал их перебирать. «Слезы Эльма» откликнулись на тепло руки - внутри вспыхнули звездочки, разбрасывающие в стороны свои ветвистые лучи, переплетающиеся в замысловатые узоры, тут же распадающиеся на мелкие вспышки и опять собирающиеся в новые...
Характер нордический, вспомнилась неожиданно. Точно, Саперу бы нацистскую форму, хотя его черный «Скат» с лихвой ее заменял, сапоги с высокими голенищами и стек в руки — вылитый оберштурмбанфюрер СС, прогуливающийся пред воротами газовой камеры концлагеря. В его взгляде было столько ненависти, еще немного и она выплеснется наружу волной выброса, гонящей перед собой стада кабанов и снорков, стаи слепых псов и кровососов.
Я поежился, вспомнив, как один раз со свободовцами сдерживал на Барьере гон мутантов. Сотни истерзанных тел, еще шевелящихся, бормочущих, кашляющих и стонущих, запах паленой шкуры, смешивающийся с пороховыми газами, сизым облаком повисшими над нашими позициями. Жар от тел, оружия. И везде кровь, кровь, кровь, мешающаяся с черной и прозрачно-липкой жидкостями, вытыкающими из трупов некоторых мутантов на зеленую траву и асфальт дороги, одним концом упирающейся в базу «Свободы», откуда спешила помощь...
Я встряхнул головой, отгоняя не ко времени нахлынувшие воспоминания. Сапер был уже в метрах пяти от меня. Четверо его бойцов остались сзади и пристально оглядывали округу, все более затуманивающуюся от усиливающегося дождя и ветра, жестоко дергающего деревья за ветки и грубо толкающего людей то в спину, то в грудь своими резкими порывами. Пятый телохранитель шел, отстав от Сапера на полшага, в левой руке у него был отсвечивающий медью чемоданчик.
Мы опустились друг против друга на корточки, на расстоянии вытянутой руки. Его телохранитель устроился рядом и положил передо мной чемоданчик, щелкнул замками, но крышку не открыл.
— Принес? — приветствовал меня Сапер. Голос его был под стать внешнему виду — холодный и резкий, больше подходящий говорящей машине, объявляющей очередную станцию метро.
— Да, - я скинул ногой траву с бугорка, который оказался на самом деле контейнером на один артефакт. Потом подвинул его вперед.
Крышки открылись одновременно. В чемоданчике под тонкой прозрачной пленкой лежали зеленые пачки сотенных купюр. Валюта дяди Сэма была в Зоне самой ходовой. В контейнере же уютно устроился «Компас». Сапер слегка кивнул головой — узнал. А в это время в моей левой руке «Слезы Эльма» дошли до предела — казалось, что между пальцами бегают электрические разряды, струится жидкое серебро, горят звезды далеких планет. Сапер, наконец-то, отвлекся:
— Мусульманин что ли?
— Нет, просто думать помогает. Успокаивает, - последнее слово, как щелчок выключателя, подействовало на обоих ренегатов — они заворожено уставились на мою левую руку, в которой уже бесшумно резвилась маленькая «Электра». Ее отблески плясали в стеклах шлема телохранителя и в зрачках Сапера. Зачарованный он превратился в изваяние с широко раскрытыми немигающими глазами. Я легонько встряхнул правой рукой, из кармашка перчатки возле мизинца выскочила острая булавка. Уже через мгновение ее острие впилось в тонкую белую полоску кожи, приоткрывшуюся на левой руке Сапера между рукавом комбинезона и перчаткой.
Он ничего не почувствовал. На месте укола не будет ранки, не будет даже маленькой, словно бусинка, капельки крови, Сапер про вторжение в свое тело даже не узнает. Я встряхнул ладонью, булавка, как верткий малек, нырнула в свое убежище. Протянул руку к крышке чемоданчика, закрыл ее, щелкнув замками. Пряча в карман сверкающие «Слезы Эльма» и не торопясь, встал и громко, даже слишком громко сказал:
— Ну, бывайте, мужики. Приятно было с вами иметь дело. Может, еще свидимся когда-нибудь.
Сапер с телохранителем зашевелились, словно просыпаясь, я же сделал неловкий шаг назад, словно оступился. Еще один и рухнул вниз. Тонкая картонка, присыпанная сверху землей, не выдержала моего веса, а я, приземлившись на дно двухметрового бетонного колодца, резко развернулся, пригнулся и кинулся в темный зев коридора, сделав несколько шагов, свернул на ощупь налево, потом еще несколько шагов — и поворот направо. Если бы ренегаты и захотели меня преследовать, то у них не было шансов — подземелья «Агропрома» я уже давно и тщательно изучил, сделав, как в свое время Стрелок с компанией, в одном из их укромных местечек, себе резиденцию. Свил, так сказать, теплое гнездышко...
