[13]
Солнце на ясном голубом небе просматривалось сквозь покачивающиеся на слабом ветерку кроны деревьев с пожелтевшей, в это время года, листвой. В глубине смешанный лес наполняли только редкие потрескивания и стоны могучих стволов дуба и клёна.
На небольшой возвышенности из одного корня выросли два старых дуба, образовав букву "V". Они уже давно ссохлись, кора в некоторых местах облезла, показывая белый ствол, а вместо листьев на ветках раскинулся лохмотьями бурый жгучий пух, паразитируя деревья в своих никому не ведомых целях. Часть жгучего пуха ветер разгонял по округе, а большая часть как вата лежала вокруг, ревностно охраняя подступы к дубам–блезнецам.
Внимательный глаз, долго наблюдающий за V–образным деревом, заметил бы одну странность: на основании этого дерева лежал прямой предмет, похожий на присыпанную пухом палку. Палка плавно переходила в укутанный маскировочной тряпкой под текстуру жгучего пуха оптический прицел с антибликовым покрытием. Но внимательных глаз здесь не было, кроме одного — на другой стороне прицела, наблюдавшего за тропой мутантов в этом лесу.
Правый глаз за большим стеклом противогаза у окуляра прицела принадлежал Дмитрию Сидневу, по кличке Дима Гвоздь.
Он сидел неподвижно уже третий час, поджав по себя левую ногу, и не выпускал из рук винтовку, боясь потерять драгоценное время, когда придется быстро произвести выстрел. В комбинезоне химзащиты было жарко, не смотря на прохладную осень, ибо на Дмитрии было одето два комплекта для перестраховки на случай, если первый слой не выдержит долгого пребывания в жгучем пухе. На сколько выдержали испытание комбинезоны — Сиднев проверит позже. Сейчас всё внимание на тропу.
Всё тело задеревенело, а ноги занемели от долгого неподвижного сидения. Мысль разомнуть конечности покинула его ещё два часа назад. Хорош только тот охотник, у которого есть терпение. Дмитрий Сиднев много лет вырабатывал его упорными, если можно так сказать о ничего неделании часами, тренировками. После ранения часть натренированного была потеряна. Левый глаз от долгого напряжения разболелся, хоть вырви его и выкинь: видеть не видит, но постоянно о себе напоминает.
Винтовки — вот о чём сейчас думал снайпер, пытаясь хоть как–то скоротать время и не обращать внимания на боль.
Его любимицей была Remington 700 — в сочетании с патронами .308 WIN Diamond Line Match фирмы Norma она выдавала кучность боя 0.7 МОА на 100 метров. Но сегодня Сиднев её не взял, посчитав полуавтоматическую винтовку AR–15, выкрашенную изготовителем в лесной камуфляж и снабженную глушителем звука — что в лесу было актуально — лучшим выбором для сегодняшнего случая. Патрон FMJ барнаульского завода с экспансивной пулей уже давно дослан в патронник, кончик указательного пальца лежал на курке, но предохранитель был включен. Береженного бог бережет, если надо будет произвести выстрел, то быстро снять винтовку с предохранителя не составит труда, благо рычажок находился прямо под большим пальцем. Не то, что у СВД, где надо отвлекаться и делать много лишних движений и шума.
СВД у него тоже была, правда разобранная. Дима ждёт новый, специально изготовленный на одной фирме, ствол в алюминиевом кожухе. Он так и грезил собрать винтовку с новым стволом и опробовать в стрельбе. Только вот заказ будет выполнен через месяц.
Движение, замеченное боковым зрением, прервало грёзы снайпера. По тропе неторопливо, даже как–то лениво, шел чернобыльский кабан. Самец был один, без левого клыка, слегка прихрамывал на переднюю левую лапу, правое ухо разорвано на трое, левый бок изуродован длинными шрамами. Но животное чувствовало себя уверенно и никуда не спешило. Складывалось впечатление, будто кабан радовался жизни и сегодняшнему прекрасному деньку, что, впрочем, было истинной.
Дмитрий Сиднев ждал здесь долгие часы именно этого кабана. Снятие винтовки с предохранителя заняло доли секунды. Единственный глаз ближе прильнул к окуляру прицела, рука за рукоятку плотнее прижала приклад к плечу, кончик указательного пальца лёг на гашетку. Легкие снайпер наполнял на треть от объёма, замедляя сердцебиение.
Увеличенный в пять раз немецкой оптикой фирмы Carl Zeiss кабан занял половину 4–Dot сетки прицела. Расстояние до цели двести метров — не помеха для снайпера, но между движущейся целью и траекторией пули всё ещё мешали деревья.
Поворачиваясь корпусом вместе с винтовкой, снайпер вёл цель к «коридору», где пуле не мешали бы деревья и ветки. Коридор — его единственный шанс выстрелить, второй попытки уже не будет. Перекрестье прицела не сходило с груди кабана. Поправки не требовались: винтовка была заранее пристреляна на двести метров, а деревья задерживали ветер. К тому же здесь совсем не было аномалий, кроме самого дерева со жгучим пухом.
Сиднев мысленно представлял себе траекторию полета 9,4 граммовой пули — как она, выдавливаемая газами, на скорости 860 метров в секунду покидает нарезы ствола и, преодолевая сопротивление воздуха, устремляется к цели. За приблизительно 0,26 секунды пуля на скорости 723 метра в секунду пробьет толстую кожу кабана, раскроется как цветок лилии и, разрушая ткани и кости ребер, устремится к сердцу, оставляя за собой отверстие в три раза больше изначального калибра. Такая раскрытая пуля от сердца мало что оставит. Кабан не поймёт, что с ним произошло, отчего на него навалилась сильная тяжесть — упадет без сил, через двадцать секунд потеряет сознание и ещё двадцать секунд спустя умрёт от сильной потери крови. Из раны выйдет минимум красной жидкости, большая часть останется в теле. Если снайпер ошибется хоть на миллиметр в своих действиях, то Дима, используя не совсем подходящим для охоты на такого толстокожего зверя патроном, прибавит очередную отметину к десяткам уже существующих на теле кабана.
Кабан вдруг остановился, стал как вкопанный и устремил свой взгляд в сторону снайпера. Сиднев почувствовал себя неловко. Неужели кабан его заметил? Услышал его, почуял запах или почувствовал мысли? Снайпер, конечно, слышал, что многие мутанты Зоны имеют парапсихические способности, но что бы кабаны? Или этот кабан исключение из правил? Нет, бред.
Сиднев замер, ожидая действий кабана. Стрелять было нельзя, ветки с большой вероятностью могли поменять траекторию пули.
"— Ну же, кабанчик, давай, — мысленно подогнал снайпер застывшего кабана. — Ещё немного и твои мучения на этом свете закончатся".
Но кабан даже немного сдал назад. Потом он как будто с цепи сорвался: попрыгал на месте, разворачивая к Сидневу свой зад с засохшими кусками грязи и фекалий и коротким куцым хвостом, и шустро устремился в чащу леса. Дима готов был взвыть от досады и проклясть себя за всё–таки плохо организованную маскировку, которую даже такое тупое животное, как чернобыльский кабан, смогло различить притаившегося снайпера. Но тут Сиднев услышал до боли знакомый рокот.
"— Вертушка", — понял он.
