Статьи > Рассказы > Глюка (Часть первая)

Как же хорошо начинался день и так плохо закончился. Вышел я c рассветом. В прочем, рассвет наступил весьма условно — свинцовые тучи закрыли все небо. Ветер ни как не мог выбрать, куда ему дуть — усиливался, стихал, менял направление. Дождь тоже не решался разразиться ливнем, то моросил, то налетал косыми залпами. Где-то вдалеке гремел гром, и тучи подсвечивались всполохами молний. Вся живность в зоне попряталась по норам, берлогам и блиндажам. Погода для перехода — лучше не придумать.

Я шел знакомым маршрутом, обходя аномалии и могильники с радиоактивной техникой. Шел, огибая Рыжий лес, к месту сбора в разрушенном тоннеле перед Славянском. Рюкзак мой был набит боеприпасами — налет на Славянск дело не шуточное. К месту сбора должно было подтянуться с десяток сталкеров. По расчетам, к тоннелю я должен был добраться поздно вечером.

Должен был, да ни чего не вышло — наткнулся на фанерный щиток «Мины». Откуда тут мины, прикол какой-то! Нет, не прикол — в метрах двадцати впереди воронка от взрыва, а рядом с воронкой армейский сапог. Надо искать обходной путь. Четыре часа ушло на безуспешные попытки найти проход через эту радиоактивную свалку. Все, надо либо возвращаться, либо загибать к Рыжему лесу.

Идти к Рыжему лесу мне не хотелось. Не знаю, почему этот лес называется Рыжим, ну разве что листва у него чуть светлее. Вообще то, мне, как дальтонику, все эти оттенки серого — по фигу. У этого леса дурная слава. Раньше в лесу было охот хозяйство, а сейчас это — «заказник» кровососов, и, говорят, Егерь их там разводит и подкармливает. Был я один раз в этом лесу, сунулся по дурости. Еле ноги унес, до сих пор при воспоминании, по коже бегут мурашки. А может, Егерь держит кровососов как сторожевых псов? Короче, я дал зарок — в лес больше не ногой.

Зарок, зароком, а парни ждут боеприпасы. Ладно, попробую пройти по самой кромке леса, а дальше оврагами. Если пойдет, что не так, придется повернуть назад. В лес я не сунусь.

К оврагам я вышел уже в полной темноте. Похолодало, дождь прекратился. Двигаться на подъем стало еще труднее, ноги скользили по раскисшей земле. Опустился на четвереньки, двигаюсь наверх, помогая себе ножом. Пару раз сорвался, окунувшись мордой лица в грязную жижу, стекающую по дну оврага. Откинул маску шлема — какое тут ночное видение, когда оптика вся в грязи.

Все, я взобрался на вершину оврага. Немного постояв на четвереньках и отдышавшись, я поднялся. Спина ныла, ноги дрожали. Скинул рюкзак и винтовку, полчаса передышки мне не помешают. Эти полчаса уже ни чего не решают — до места сбора мне еще чапать часа два, три. Я стоял и улыбался, я все-таки прорвался. Не зря же меня кличут — Проныра.

Резкий шипящий звук заставил меня присесть. В небо взлетала осветительная ракета. Схватив рюкзак, я бросился в овраг вниз головой. Вовремя, не успел я еще доехать на пузе к подножию оврага, как небо прочертили трассера. Я поднялся и побежал, в одной руке винтовка, в другой рюкзак. Ноги скользили по грязи и разъезжались. Над головой просвистели пули. Упал за кочку. Стрельба прекратилась. Так, судя по звуку выстрелов, их, по меньшей мере, двое. Что это — облава, засада или Егерь организовал сафари. Ясно, что меня суда вывели. Кто? Минеры! Кто эти минеры? А хрен их знает! Чего тут думать — дергать от сюда надо, уносить ноги!

Наконец погасла осветительная ракета. Я пополз, подтягивая по очереди то винтовку, то рюкзак. С чавканьем в кочку справа вошла пуля, а потом я услышал звук выстрела из винтореза. На вершине оврага снайпер, а я у него как на ладони. Придурок, винтовка у него выдать первоклассная, с ночным прицелом, а стрелять не умеет. Эх, мне бы сейчас какую-нибудь ямку, я бы расчехлил свою винтовку, тогда бы я ему показал, как надо стрелять. Так, с рюкзаком мне отсюда не уйти. Придется бросить. Я сдернул с груди осколочную гранату, выдернул чеку и аккуратно подсунул под рюкзак — берите, если вам не совестно, обирать бедных сталкеров.

Не успел я проползти и пяти метров, как пуля ударила в лужу прямо перед моим лицом. Протер глаза от липкой жижи. Черт, на счет снайпера я ошибся — он отлично стреляет и он вовсе не хочет меня убивать. Он будет держать меня тут пока его сотоварищи не возьмут меня тепленького. Что же делать? Рядом лес, из леса волнами выползает туман. Нырнуть в туман, и в лес. В лес они не пойдут, не дураки же они, в самом-то деле. А мне можно, потому что я и есть дурак — так вляпаться в засаду.
Я вынул из разгрузки три фальшфейера, поджег их и бросил веером. Секунд пять охотникам от их оптики не будет никакого толку. Вскочив, я бросился в лес. Затрещал автомат. Опоздали, я уже упал между деревьями.

Ночь, лес, ползу, огибая деревья. Ни черта не видно. Ручей, промыл оптику, надел — результат тот же. Ах, да туман! Как бы мне не сбиться с направления. Прогремел мощный взрыв. Ага, будете знать, как шарить по чужим рюкзакам. Обидно, в рюкзаке было две банки тушенки. Но позвольте, почему звук от взрыва сзади? Я потерял направление! Я поднялся с земли и развернулся. Так, надо засечь направление по компасу, дойду до края леса, и, бог даст, сам поохочусь немножко на охотников. Туман очень плотный, странный какой-то туман, как будто бы дышит. Иду на ощупь, постоянно натыкаюсь на деревья. Фонарик включить не решился. Ручей, опять ручей. Да, сколько же тут ручьев? Битый час иду по стрелке компаса, и натыкаюсь на ручьи. Похоже, компасу доверять нельзя, я хожу по лесу кругами, какая-то магнитная аномалия. Так, куда идти? Да, ни куда! Надо лечь здесь у ручья и дождаться утра. Справа туман кажется менее плотным, вроде бы просвет. Кажется, я дошел до края леса!

Вот именно, что кажется! Это поляна в лесу. Над землей какой-то неясный треугольник. Черт с ней с конспирацией, достал фонарик. Это тепличка, почти все стекла целые. Вошел в тепличку, кругом паутина, пыль, запустение, а вот пол весь затоптан следами армейских ботинок. Выхватил пистолет. Из-за ящиков выглядывает ботинок. Медленно обошел ящики. Мертвый сталкер сидел, прислонившись к стене. В руке пистолет. Матерь божья, похоже, он застрелился. Все сталкеры, в конечном счете, самоубийцы. В переносном смысле, конечно. Аномалии, монстры, радиация, а чаше всего собственная глупость, как в моем случае. Но вот, что бы так, застрелиться — о таком я не слышал. Слишком уж мы, сталкеры, любим жизнь, и цепляемся за жизнь до последней возможности.

В конце теплички чуланчик. В чулане грабли, лопаты и мотыги. Вот тут и заночуем. Выкинул сельхозорудия, организовал из граблей и ящиков нечто на вроде баррикады. Устроился с комфортом. Спал как всегда, чутко слушая зону, готовый мгновенно проснутся и открыть стрельбу. Перед рассветом проснулся, вышел до ветра. Из глаз посыпались искры! Черт, черт, черт! Наступил на грабли! Я приложил лоб к холодному стеклу теплички. Видать, черенок граблей отменный, дубовый — сквозь стекла теплички я увидел в небе две больших медведицы.